Дорога дальняя, казенный дом [= Олигарх и амазонка ] - Владимир Колычев

Лима стремительно поцеловала его в щеку и с радостью прощеной грешницы принялась потрошить свою сумку. Куры-гриль в обертках из фольги, колбасные нарезки, сыры, фрукты, овощи… Столько вкуснятины, что у Вадима слюнки потекли.

— Оставь. Я это с собой заберу…

Он не хотел, чтобы Лима видела, с какой жадностью он будет есть. А по-другому, наверное, и не получится.

— Да, конечно. А я пока попробую решить проблему с твоим увольнением…

— Было бы здорово. Пока!

Вадим забрал сумку и чуть ли не бегом вышел из комнаты для посетителей.

— Ну как? — заговорщицки подмигнул ему щеголеватый прапорщик.

У него был такой вид, как будто он следующим стоял в очереди после него. Но Вадим был уверен, что Лима его к себе и близко не подпустит. И не потому что такая правильная и невинная. Просто у этого щеголя денег нет, а если есть, то курам на смех. Ее интересуют лишь денежные мешки. Такие, как Алтынов!..

«Алтынов! Черт! Она спала с ним!..» Вадим застыл как вкопанный. После того, что было, он готов был простить Олимпию? Он что, идиот?!

— Что как? — обернулся он к прапорщику.

— Ну, смог?

— А тебе не все равно?

Он нарочно обратился к старшему по званию на «ты». Он намеренно шел на конфликт. Он знал, где искать спасение от самого себя.

— Боец, ты что, перепутал? — вытянулся в лице прапорщик.

— А не пошел бы ты на хрен!

Он прекрасно понимал, что такие вывихи не прощаются.

— Вешайся, салага! — злобно прошипел оскорбленный щеголь.

— Сам козел! — крикнул Вадим.

И со всех ног побежал к казарме.

Но телефонный сигнал опередил его. Взбешенный прапорщик успел нажаловаться ротному. Вадима вызвали в канцелярию.

— Я тебя в нарядах сгною, рядовой! — ярился капитан. — Ты у меня света белого не увидишь!

Именно к этому и стремился Вадим. Именно поэтому он и не пытался оправдываться.

— Меркулов!

В канцелярию вошел сержант.

— Этого в наряд! И никакого отдыха! Сменился — в сортир. Заступил — на тумбочку, но через тот же сортир! Вопросы?

— Никак нет!.. Пошли!

Сержант сочувствующе хлопнул Вадима по плечу и повел в туалет.

— Зачем Собольца на хрен послал? — спросил он.

Вадиму казалось, что сержант относится к его поступку с пониманием. Как будто даже героя в нем видит. Но это не помешало ему загрузить провинившегося солдата работой. Для начала он должен был начисто выдраить все унитазы, писсуары, а затем до блеска отмыть кафель в туалете и умывальнике.

Вадим прекрасно понимал, что во всем он должен винить себя самого. Но при этом виноватым себя не чувствовал. Ведь он нарочно закрыл себе дорогу в увольнение…

Но все оказалось не так просто. Вечером в туалет зашел ротный. Он уже не пыхал праведным гневом. Даже улыбался.

— Работаешь?

— Так точно! — вытянулся в струнку Вадим.

— На Собольца чего сорвался?

— Виноват! Исправлюсь!

— Да нет, это ему исправляться надо. Он парень-то неплохой, но на бабах помешан. А жену я твою видел, м-да… Что там тебе Соболец наговорил? Наверное, пакость какую-то сказал?

— Да нет, не было ничего. Это на меня нашло…

— Да ладно, а то я Собольца не знаю… В общем, так, солдат, на первый раз я тебя прощаю. Но если еще раз…

— Больше не повторится.

— Вот и отлично. В общем, заканчивай работу, умывайся. В увольнение пойдешь…

— Но ведь не положено же.

— Ну мы же люди, все понимаем. Жена к тебе приехала, долго не виделись… Через КПП я тебя проведу и завтра встречу, чтобы в семь ноль-ноль был как штык…

Ротный не просто разрешал увольнение, он фактически настаивал. Видно, Лима хорошо ему заплатила.

— Не хочу я в увольнение, — буркнул Вадим.

— Что значит, не хочу? — от удивления у капитана глаза на лоб полезли.

— То и значит, что не хочу…

— К тебе жена приехала, боец! Жена!!!

— Не нужна она мне… Не хочу ее видеть…

— Тебе лечиться надо.

— А зачем, по-вашему, я в армии? Вылечиться хочу…

— Та-ак, понятно… С женой, значит, у тебя проблемы…

— Да, проблемы. Большие проблемы…

— Что, изменяла?

— А это не ваше дело!

— Солдат, ты чего себе позволяешь?

— А вы меня накажите… Лучше накажите, чем в увольнение…

— Но ведь жена ждет.

— А мне все равно…

— Значит, в увольнение идти отказываешься.

— Да. И никто меня заставить не сможет, даже вы…

— Это твое последнее слово?

— Так точно…

— Ну, смотри!..

Ротный вышел из туалета, но через пару секунд вернулся.

— Ну чего стоишь? Давай, работай! Чтобы все блестело!

Вадим удрученно вздохнул и снова взялся за щетку. Он мог бы провести эту ночь в постели с самой красивой девушкой на свете. Но уж лучше туалет драить… Есть у него гордость, есть…

Олимпия случайно выглянула в окно. И ей стало не по себе, когда она увидела подъехавший к подъезду лимузин. Рядом остановился черный джип с охраной. Алтынов!.. А ведь она так и не выполнила его условия. Впрочем, у нее есть шанс отвертеться.

В квартиру сначала зашли охранники. Не спеша, но быстро осмотрели комнаты, и только после этого появился Иван Александрович. Уж не думает ли он, что в квартире у нее обосновался Толик со своими дружками…

Олимпия не торопилась вешаться ему на шею. Не тот случай.

— Ты что, мне не рада? — удивленно повел он бровью.

— Рада, конечно, — через силу улыбнулась она.

— Да нет, не рада… Боишься?.. А что такое, почему ты меня боишься?.. Прячешься от меня…

— Я не прячусь… Я всегда здесь…

— Могла бы и позвонить. Сказала бы, что с Вадимом у тебя ничего не вышло…

— Не вышло, — обескураженно развела она руками.

Больше месяца прошло с тех пор, как она виделась с Вадимом. Вроде бы наметился прогресс в отношениях, но в конечном итоге она потерпела фиаско. Вадим и дежурному прапорщику нагрубил, и своему ротному — лишь бы только не идти в увольнение… Сто баксов дала ротному на лапу, а толку никакого. Заартачился Вадим. Ни шагу за КПП, и все тут.